Достопримечательности и интересные места

     Московская область, городской округ Солнечногорск, деревня Гудино.
     МУЗЕЙ-ЗАПОВЕДНИК Д.И. МЕНДЕЛЕЕВА И А.А. БЛОКА

     7 сентября 1965 г. учащиеся 9 класса школы № 1 г. Солнечногорска с директором Петром Ефимовичем Резником отправляются в поисковую экспедицию на границу Солнечногорского и Дмитровского района с целью разыскать место, где находился блоковский дом.
     В 1957 г. Евгений Евтушенко написал стихотворение «Когда я думаю о Блоке» с посвящением И. Глазунову.
     В 1965 г. первым о Шахматове пишет художник И.С. Глазунов. Статья называлась «Там, где жил Блок» и сопровождалась двумя рисунками.
     Позже в разные годы И.С. Глазунов создал серию картин на стихи А. Блока.

     В июле 1969 г. в «Литературной газете» было опубликовано материал С.С. Лесневского «Здесь жил Александр Блок».
     Осенью 1969 г. по совету Семёна Степановича Гейченко, хранителя Пушкинского заповедника в Михайловском, в Шахматове был установлен камень-валун.

     9 августа 1970 г. в Шахматове на поляне у Блоковского валуна состоялся первый Праздник Поэзии. Его ведущим стал видевший и слышавший Александра Блока – Павел Антакольский, близкий друг и поклонник Марины Цветаевой. С 1970 г. в первое воскресенье августа в Шахматове проходят ежегодные Праздники Поэзии, среди участников которого поэты и писатели: Павел Антакольский, Алексей Сурков, Константин Симонов, Ираклий Андроников, Лев Ошанин, Евгений Долматовский, Маргарита Алигер, Сергей Васильев, Владимир Солоухин, Людмила Татьяничева, Александр Михайлов, Виктор Боков, Михаил Львов, Екатерина Шевелева, Римма Казакова, Лариса Васильева, Владимир Соколов, Евгений Евтушенко… На праздник приезжали: Сергей Коненков, Мариэтта Шагинян, Расул Гамзатов, Сергей Орлов, Борис Слуцкий, Давид Самойлов…

     Е. Евтушенко прочитал стихотворение «Вам, кто руки не подал Блоку».
     В июле 1976 г. в Шахматове начаты исследовательские работы.
     В связи с подготовкой к 100-летию поэта Александра Блока Министерство культуры РСФСР издало приказ №552 от 24 мая 1976 года «Об увековечении памяти», в котором предполагалось к 1980 г. восстановить усадебный дом и флигель, разработать проект благоустройства территории с восстановлением зелёных насаждений, пруда и колодца.

     2 марта 1977 г. в «Правде» (рубрика «Проекты») напечатана статья Н. Дорофеева «Поднимется дом с мезонином».
     В 1977 г. выходит книга С.С. Лесневского «Завещанное, заветное…».
     В 1979 г. В. Солоухин написал статью «Большое Шахматово».
     В 1980 г. к 100-летию со дня рождения А.А. Блока в издательстве «Московский рабочий» вышла книга С.С. Лесневского «Путь, открытый взорам: Московская земля в жизни Александра Блока».
     16 сентября 1981 г. Совет Министров РСФСР принял постановление №518 «О мерах по восстановлению памятных мест Подмосковья, связанных с жизнью и творчеством поэта А.А. Блока».
     В 1982 г. опубликованы мемуары М.А. Бекетовой «Шахматово. Семейная хроника».
     В 1982 г. в издательстве «Советский писатель» выходит книга С.С. Лесневского «Я к вам приду…: Поэты. Поэзия. Время».
     В 1982 г. Жорж Нива в журнале «Revue des etvdes slaves» Paris публикует статью П.А. Журова «Впервые в Шахматове. Лето 1924 года».
     За 1985-1989 гг. в фонды музея–заповедника поступили уникальные мемориальные предметы, принадлежащие А.А. Блоку и членам его семьи, книги поэта, предметы мебели из Шахматова.
     В 1988 г. по результатам научно-исследовательской работы главного хранителя музея-заповедника Мисочник С.М. найдены и переданы музею-заповеднику книги из шахматовской библиотеки Бекетовых-Блока.

     В 1988 г. поступило значительное собрание автографов А.А. Блока и деятелей литературы начала ХХ в. Факсимиле портретов и снимков А.А. Блока и его окружения, копии в технике оригинала из собрания Пушкинского Дома, Государственного литературного музея и других хранилищ.
     В настоящее время восстановлены: главный усадебный дом, флигель, каретный сарай, амбар, погреб, кухня, конюшня, изба управляющего. Кроме усадебных построек восстановлен и весь окружающий ландшафт, который имеет историческое значение.
     В 1996 г. школа им. А.А. Блока безвозмездно передала музею-заповеднику 8 предметов мебели, найденных в окрестностях Шахматова поисковой группой учеников во главе с заместителем директора школы Г.В. Резником. В школьном музее художник-экспозиционер Решетников Ю.В. открыл выставку о жизни и творчестве А.А. Блока.

     Главный дом усадьбы Шахматово восстанавливали по рисунку А.А. Блока, фотографиям Владимира Николаевича Бекетова, двоюродного брата мамы поэта, воспоминаниям биографа семьи, младшей тетушки поэта Марии Андреевны Бекетовой.
     С 1997 года началось восстановление главного дома, 5 августа 2001 г. дом был открыт.
     Центром музея-заповедника А.А. Блока является возрождаемая усадьба “Шахматово”, расположенная неподалеку от г. Солнечногорска (в 82 км. от Москвы). Усадьба была приобретена в 1874 г. профессором ботаники, ректором Санкт-Петербургского университета А.Н. Бекетовым, дедом великого русского поэта Александра Блока.

     Имение, перешедшее к Бекетовым, составляло когда-то часть большой дворянской вотчины, известной по документам с середины XVIII в. Неподалеку были расположены старинные усадьбы Татищевых, Батюшковых, Фонвизиных. Шахматово приобретено по примеру и совету друга семьи Д.И. Менделеева, который поселился в этих местах девятью годами раньше в имении Боблово, неподалеку от Шахматова.

     Усадьба была невелика, она занимала 2,45 десятины. Большая часть имения (всего 120 десятин) была под лесом. К дому вела въездная березовая аллея. Усадебный дом построили в начале прошлого века из великолепного соснового леса с тесовой обшивкой серого цвета и железной зеленой крышей. Позднее дом перекрашивался, но это сочетание оставалось излюбленным.
     Его украшали: широкое итальянское окно, белые ставни и садовая терраска со столбиками. Нижние стекла в окнах были разноцветными: красными, синими, желтыми.

     Здесь в имении деда, прошли детские и юношеские годы поэта. В 1910 году Блок заново перестроил дом и сам руководил строительством. Последний раз Блок был в Шахматове в июле 1916 года. В 1921 году этот поэтический «угол рая» разделил судьбу большинства «дворянских гнезд», обстановка и утварь была экспроприирована окрестными жителями, книги вывезены, дом сожжен. После пожара были уничтожены все постройки, значительно пострадал и усадебный парк. Часть растений была уничтожена во время пожара, у некоторых оказался короткий срок жизни, часть не могла существовать в тени леса, поглотившего усадебный парк. Тем не менее, до нашего времени сохранились многие растения старого парка: деревья, кустарники, цветы. Сохранились фрагменты исторических посадок, являющиеся особо ценными мемориальными объектами. В сочетании с историческими документами, фотографиями, рисунками, воспоминаниями гостей и обитателей усадьбы дали возможность вернуть облик парка таким, каким он был при жизни поэта.
     Музей имеет большое историко-бытовое значение. Здесь хранятся предметы быта, мебели, собранные несколькими поколениями семьи Бекетовых, Блока.
Одновременно с домом был восстановлен и усадебный парк. На его территории еще сохранились и произрастают мемориальные деревья и кустарники, вдохновлявшие поэта. Парк с домом составляет единое целое. Поэт знал, любил, и растил свой сад.

     «Поэт А.А. Блок и Незнакомка», 2009. Холст, масло. Художник Илья Сергеевич Глазунов, Москва.

     Александр Блок
     НЕЗНАКОМКА
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.

Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.

И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.

Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный
Бесмысленно кривится диск.

И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.

А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!» кричат.

И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.

И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.

И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.

И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.

Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.

И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.

В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.

24 апреля 1906
     «Фамилия Александра Александровича Блока — немецкая. Его дед по отцу вел свой род от врача императрицы Елизаветы Петровны, Ивана Леонтьевича Блока, мекленбургского выходца и дворянина, получившего образование на медицинском факультете одного из германских университетов и прибывшего в Россию в 1755 году.
     Врач Иван Леонтьевич Блок принимал участие в семилетней войне. При Екатерине II он был лейб-хирургом и сопровождал Павла за границу. При Павле пожаловано ему было в Ямбургском уезде имение. В словаре Плюшара против его имени стоит краткое — л и т е р а т о р.
     Сын его, Александр Иванович, занимавший различные придворные должности при Николае I, был особенно взыскан милостями этого царя, который наградил его несколькими имениями в разных уездах Петербургской губернии.
     Впоследствии все его огромное состояние распределилось между членами многочисленной семьи, состоявшей из четырех сыновей и четырех дочерей, а до следующего поколения дошло уже в значительно уменьшенном виде.
     Один из четырех сыновей Александра Ивановича Блока, Лев Александрович, был родной дед поэта. Все его братья начали свою карьеру с военной службы, а Константин продолжал ее и до конца, приняв в свое время участие в Туркестанском и Турецком походах.
     Лев Александрович получил образование в Училище правоведения. Его школьными товарищами были Победоносцев и Иван Сергеевич Аксаков. По окончании курса он служил в сенате, был послан на ревизию и получил звание камер-юнкера. Затем гдовское дворянство выбрало его своим предводителем; в один из своих наездов в город Псков он познакомился с семьей тамошнего губернатора Черкасова и женился на одной из его дочерей, Ариадне Александровне, девушке необычайной красоты.
     Прадед поэта, Александр Львович Черкасов, судя по скудным сведениям, дошедшим до нашего времени, слыл человеком из ряда вон деспотичным и жестоким. Портретов его не осталось, а только один силуэт, передающий профиль красавца. Александр Львович служил в Сибири. Все его четыре дочери получили домашнее образование.
     К сведениям о дедушке Льве Александровиче мы прибавим, что, уже будучи женатым и отцом двух сыновей, Александра и Петра, он получил назначение председателя новгородской казенной палаты. Старший сын его, Александр Львович, отец поэта, учился и кончил курс в новгородской гимназии. А следующее назначение Лев Александрович получил уже в Петербург—на должность вице-директора департамента таможенных сборов. Семья поселилась на казенной квартире на набережной Невы, на Васильевском острове, у самого Дворцового моста.
     Бабушка поэта, Ариадна Александровна, была добрая и смиренная мать семейства. Жизнь ее не может быть названа счастливой, так как муж ее отличался нравами ловеласа и был скуповат. Конец своей жизни, после смерти мужа, умершего в психиатрической лечебнице, она провела в семье дочери, среди любимых внучат.
     У Льва Александровича и Ариадны Александровны, кроме старшего сына Александра, было еще два сына, Петр и Иван, и дочь Ольга.
     Петр Львович кончил курс на юридическом факультете петербургского университета. Во время Турецкой войны он поступил добровольцем в один из стрелковых полков. Потом, женившись, служил по министерству финансов, а всю остальную свою жизнь посвятил адвокатуре. Это был человек, любивший литературу, любивший поэтов и музыку. Молодые Блоки, все четверо, отличались большой музыкальностью: Александр Львович и Ольга Львовна играли па фортепиано, Петр Львович — па скрипке, Иван Львович — на виолончели. Здесь интересно отметить одну особенность Петра Львовича. Он был почти лишен музыкального слуха и при этом наделен музыкальной памятью и редким чувством ритма, что позволяло ему передавать своим странным голосом целые оперы, такие, как «Руслан» Глинки, давая о них полное понятие. И интересно в этом то, что то же, почти буквально, можно сказать о его родном племяннике: он точно также был лишен музыкального слуха и отличался поразительным чувством ритма. Я говорю, конечно, о поэте.
     Тетка поэта, Ольга Львовна, вышла замуж очень рано. У нее была обширная семья, в том числе дочери Ольга и Соня, милые девушки, которые дружили с Александром Александровичем в пору его студенчества.
     Об отце поэта, Александре Львовиче, я буду говорить дальше. Вообще же о семье Блоков пришлось мне сказать немного, так как лично я их почти не знала.
     Со стороны матери Александр Александрович Блок — чисто русский. Мать его — дочь профессора петербургского университета, известного ректора и поборника высшего женского образования Андрея Николаевича Бекетова, который был женат на Елизавете Григорьевне Карелиной, дочери Григория Силыча Карелина, чрезвычайно талантливого и энергичного исследователя Средней Азии.
     Дед мой Николай Алексеевич Бекетов, большой барин и очень богатый помещик, владел несколькими имениями в Саратовской, Пензенской и Рязанской губерниях. В молодости служил во флоте, но вскоре вышел в отставку, женился и поселился в деревне. Жена его (урожденная Якушкина, племянница декабриста) рано умерла, оставив дочь и трех сыновей. Первое время после ее смерти детей воспитывала швейцарка, мадам Фурнье, очень добрая женщина, которая сумела заменить сиротам рано умершую мать. Дальнейшее воспитание они получили в Петербурге. Дочь Екатерина Николаевна, отданная в Смольный институт, по окончании курса вернулась к отцу. Старший сын, Алексей Николаевич, кончил курс в Инженерном училище, но впоследствии отдался земской деятельности и много лет кряду занимал место председателя пензенской губернской управы. Младшие сыновья получили университетское образование. Из Николая Николаевича вышел известный химик, впоследствии академик. Отец мой избрал своей специальностью ботанику. Все три брата проявляли склонность к общественной деятельности и восприняли гуманные идеи сороковых годов.
     К тому времени, как дети закончили свое образование, дед мой разорился и потерял почти все состояние, так что сыновья должны были существовать, уже не рассчитывая на поддержку отца. Сам он дожил свой век в той самой Алферьевке, где выросли его дети, до конца своих дней поддерживая старый порядок, с многочисленной дворней, тремя поварами и тонкими обедами.
Отец мой Андрей Николаевич был самый живой, разносторонний и яркий из братьев Бекетовых. В ранней молодости он увлекался фурьеризмом, одно время серьезно занимался философией, изучая Платона, был далеко не чужд литературе, уже в старости зачитывался Толстым и Тургеневым, второй частью гётева Фауста. В общественной деятельности он проявил большую энергию и страстность. Время его ректорства оставило очень яркий след в истории петербургского университета. Особенно многим обязаны ему студенты, в организацию которых он внес совершенно новые элементы. Ни один ректор ни до, ни после него не был так близок с молодежью. Между прочим, он то и дело тревожил полицейские власти, хлопоча об освобождении студентов, сидевших в доме предварительного заключения. Его энергия и настойчивость в этом направлении были столь неутомимы, что он добился однажды необычайного результата: по его ходатайству один студент четвертого курса, сидевший в крепости, получил разрешение держать выпускные экзамены, являясь в университет под конвоем, и таким образом кончил курс и получил кандидатский диплом.
     Что касается деятельности моего отца по части высшего женского образования, то можно смело сказать, что он был его создателем с самого начала возникновения этого течения.      Очень немногие знают, что Бестужевские курсы названы не Бекетовскими только потому, что во время их открытия отец был на плохом счету в высших сферах, где у него создалась репутация Робеспьера.
     Весь облик отца был симпатичен и обаятелен. Доброта, высокое благородство, искренность, детская непосредственность и доверчивость составляли главные черты его привлекательного характера. Живой, горячий, ласковый, он был всеобщим любимцем не только в собственной семье, но и в родне жены. Любили его и товарищи профессора и еще более студенты и ученики, которых у него было великое множество. Даровитость его проявлялась и в научных работах, и в чтении лекций, которые привлекали массу слушателей. Он говорил на трех языках, рисовал карандашом и пером, сочинял своим детям веселые сказки, которые тут же и иллюстрировал бойкими, смелыми рисунками.
     Дед мой по матери был человек замечательный. Еще молодым артиллерийским поручиком он приобрел солидные знания по всем отраслям естественных наук. Его военная карьера не удалась из-за смелой шутки по адресу Аракчеева, который сослал его в город Оренбург. Здесь он женился на местной уроженке, красавице и умнице Сашеньке Семеновой (дочери отставного офицера одного из гвардейских полков), получившей образование и воспитание в петербургском пансионе мадам Шредер, где преподавали, между прочим, такие учителя, как Плетнев и Греч.
     Блестящие способности и образование артиллерийского поручика обратили на себя внимание двух оренбургских военных губернаторов. По их поручению он совершил ряд путешествий по Средней Азии, будучи прикомандирован к министерству иностранных дел. Все четыре его дочери родились в Оренбурге. Младшая — Елизавета Григорьевна — будущая бабушка Александра Александровича.
Из Оренбурга семья Карелиных переселилась в Московскую губернию, где было куплено имение Трубицыно. Сам Карелин продолжал путешествовать, исследуя Сибирь. Он по нескольку лет кряду оставлял семью и только изредка наезжал в деревню, внося в домашнюю обстановку разнообразие и праздничное оживление. В один из таких наездов он пробыл в Трубицыне пять лет кряду, после чего навсегда покинул жену и детей и прекратил свои путешествия, продолжая заниматься наукой, и живя в городе Гурьеве, где и скончался.
     Жизнь семьи Карелиных в отсутствии отца шла довольно монотонно. Средства были небольшие, жили скромно. Иногда мать отпускала одну из дочерей в Москву — погостить у знакомых.
     Александра Николаевна Карелина, женщина властная и суровая, воспитывала дочерей по-спартански и не баловала их лаской, но зато выработала в них сильные характеры и самостоятельность. Образовать их помог ей муж. Взамен учителей, на которых не было средств, он составил для дочерей прекрасную библиотеку из русских, французских и немецких классиков и научных сочинений на французском языке.
     Этой библиотекой воспользовалась главным образом его меньшая и любимая дочь Лиза (наша будущая мать), более всех походившая на отца нравом и даровитостью. Когда, по обычаю того времени, для пополнения средств мать стала брать к себе дочерей богатых бар для обучения их наукам, все эти барышни предоставлялись Лизе, которая уже в пятнадцать лет учила их, между прочим, истории и географии. В юности она порядком страдала от суровых педагогических приемов Александры Николаевны, но в более зрелом возрасте ее отношения с матерью стали самые дружеские.
Бабушка Александра Николаевна очень любила моего отца и всю нашу семью. Сама она к старости очень смягчилась и за ласку готова была поступиться многим. Она по целым годам жила у нас в доме и оставила у всех самые лучшие воспоминания. Это была женщина старого закала, но отсутствие мелочности и такт помогали ей жить и в новых условиях, никого не угнетая своей особой. До покупки своего Шахматова мы часто бывали летом в Трубицыне. Предоставив хозяйство старшей незамужней дочери, бабушка А. Н. проводила остаток жизни за чтением и рукоделием. До старости помнила она державинские оды, прекрасно знала французский и немецкий языки и всему предпочитала Шиллера и Ламартина. Старшая наша тетка Софья Григорьевна также близка была к нашему дому. Единственная из сестер Карелиных, оставшаяся в девицах, она обожала свою мать, которая и умерла у нее на руках в глубокой старости. Ее необыкновенная доброта, общительность, простое и светлое отношение к жизни и легкий характер, при способности к самоотвержению, создали ей массу друзей в широком кругу семьи и знакомых. Она любила жизнь в ее простых проявлениях— в людях, в природе, была глубоко религиозна. Любила также живопись и литературу, своей наивной и чуткой душой чуяла лирику Тютчева, а впоследствии и Блока. И она, и мать ее играли в жизни его известную роль, о которой будет сказано ниже.
     Наша мать, бабушка Александра Александровича, была выдающаяся женщина. Своеобразная, жизненная, остроумная и веселая, она распространяла вокруг себя праздничную и ясную атмосферу. Способностями отличалась разносторонними и блестящими. Без всякой посторонней помощи выучилась говорить и писать по-французски, по-английски, по-немецки. Знала также итальянский и испанский языки. Страстно любила литературу, много читала, помнила наизусть массу стихов русских и иностранных поэтов и при первой возможности занялась переводами, вкладывая в это дело много увлечения и таланта. Ее переводы отличаются свежестью и разнообразием оборотов. Особенно удавались ей диалоги и юмористические сцены. Работоспособность ее была изумительна. Она работала чрезвычайно быстро и, даже не перечитав своей рукописи, написанной твердым и четким почерком, прямо из-под пера отправляла ее в типографию. По свидетельству внука Александра Александровича, «некоторые из ее переводов до сих пор остаются лучшими». (См. его автобиографию в «Русской литературе XX века», под ред. Венгерова.) Между прочим, она мастерски читала вслух, особенно комические вещи, и страстно любила театр. В молодости писала много стихов и слагала их с необычайной легкостью, но печатала только переводы.
     Вкус к литературе и хорошему русскому языку передала она нам, дочерям. Три из них (всех нас было четыре) так или иначе проявили себя в литературе. Все мы писали стихи и занимались переводами и компиляциями, но только старшая сестра Екатерина Андреевна, по мужу Краснова, оставила после себя два тома оригинальных произведений: один в стихах, другой в прозе. Александра Андреевна, мать поэта, печатала только детские стихи и переводы в прозе и стихах.
     Вдобавок ко всему прочему наша мать была чрезвычайно способная музыкантша. Страстно любя музыку, она самоучкой выучилась играть на фортепиано и бойко исполняла трудные сонаты Бетховена и пьесы Шопена, при чем исполнение ее отличалось выразительностью и отчетливостью. В нашей семье наклонности и вкусы матери преобладали. Отец не передал склонности к естественным наукам ни одной из своих четырех дочерей. Все мы предпочитали искусство и литературу, но унаследовали от отца большую любовь к природе.
     Мать воспитала в нас уважение к труду и стойкость в перенесении невзгод и физических страданий. Но вместе с этим передала и романтику, которой окрашивала все явления жизни. Можно смело сказать, что мы родились и выросли в атмосфере романтизма.
     Общим свойством моих родителей было пренебрежение к земным благам и уважение к духовным ценностям. Бедность, которую испытали они в первые, годы своего брака, переносили они легко и весело. Ложный стыд и тщеславие были им чужды. Пошлость, скука и общепринятая шаблонность совершенно отсутствовали в атмосфере нашего дома.
Таков был дух той семьи, в которой воспитывался поэтический дар Александра Блока.»
(Из книги М.А. Бекетовой «Александр Блок»)

     
     Мой канал в TELEGRAM, комментируйте и обсуждайте вопросы, связанные с фотографией и путешествиями.